Неточные совпадения
Посмотрев, как хлопотливо порхают в придорожном кустарнике овсянки, он в сотый раз подумал: с детства, дома и в школе, потом — в университете его начиняли массой ненужных, обременительных
знаний, идей, потом он прочитал множество книг и вот не может найти себя в паутине насильно воспринятого
чужого…
Тут, как осенние мухи, на него налетели
чужие, недавно прочитанные слова: «последняя, предельная свобода», «трагизм мнимого всеведения», «наивность
знания, которое, как Нарцисс, любуется собою» — память подсказывала все больше таких слов, и казалось, что они шуршат вне его, в комнате.
Он любил ее, эту родоначальницу наших
знаний, нашего развития, но любил слишком горячо, весь отдался ей, и от него ушла и спряталась современная жизнь. Он был в ней как будто
чужой, не свой, смешной, неловкий.
Обыкновенно артистический период делается под руководством какого-нибудь истасканного грешника из увядших знаменитостей, d'un vieux prostitué, [старого развратника (фр.).] живущего на
чужой счет, какого-нибудь актера, потерявшего голос, живописца, у которого трясутся руки; ему подражают в произношении, в питье, а главное, в гордом взгляде на людские дела и в основательном
знании блюд.
Ябедник, обладавший острым пером,
знанием законов и судопроизводства, внушал среднему обывателю суеверный ужас. Это был злой волшебник, знающий магическое «слово», которое отдает в его руки
чужую судьбу. Усадьба Антона Банькевича представляла нечто вроде заколдованного круга.
Но предположения его не сбылись. Тетка умерла несколько лет тому назад, и он, совершенно одинокий, очутился в
чужом городе без средств, без
знания жизни.
Истина не нужна была ему, и он не искал ее, его совесть, околдованная пороком и ложью, спала или молчала; он, как
чужой или нанятый с другой планеты, но участвовал в общей жизни людей, был равнодушен к их страданиям, идеям, религиям,
знаниям, исканиям, борьбе, он не сказал людям ни одного доброго слова, не написал ни одной полезной, непошлой строчки, не сделал людям ни на один грош, а только ел их хлеб, пил их вино, увозил их жен, жил их мыслями и, чтобы оправдать свою презренную, паразитную жизнь перед ними и самим собой, всегда старался придавать себе такой вид, как будто он выше и лучше их.
Он даже начал дело с простой шутки, думая, что люди, не подорожившие своими средствами для постройки флота, видевшие превосходство иностранцев в разных
знаниях и искусствах, отрекшиеся, по воле царя, от своей величавой, неподвижной спеси, прогулявшиеся за границу или слышавшие подробные рассказы очевидцев о
чужих землях, — что люди эти не постоят уже за кафтан и бороду.
Почему, не будучи в состоянии справиться без репетитора с лекциями в университете, я махнул на них рукой, а через 25 лет с охотою занимался отдельными отраслями
знания, даже с известным наслаждением, так как, не заваливая мозгов разнообразными предметами, совершенно ясно понимал, над чем я тружусь. Гораздо легче механически действовать в незнакомом деле по
чужому указанию, чем самому добираться, основательно или нет нам указывают.
В путанице, образовавшейся от смешения
чужих идей с народным воззрением, г. Жеребцов и не заметил, что если в чем нельзя упрекать Англию, так это именно в недостатке
знаний, приложимых в практической деятельности.
Оттого до сих пор история народов представляет в своем ходе некоторого рода путаницу: одни постоянно спят, потому что хоть и имеют некоторые
знания, но не выработали их до степени сердечных, практических убеждений; другие не возвысили еще своего эгоизма над инстинктами хищной природы и хотят удовлетворить себя притеснением других; третьи, не понимая настоящего, переносят свой эгоизм на будущее; четвертые, не понимая самих себя, тешат свой эгоизм помещением себя под
чужой покров и т. д.
Не случайные порывы, не призрачные стремления, развившиеся по
чужим фантазиям, а именно масса таких выработанных
знаний, проникших в народ, управляет ходом истории человечества.
Например, он постоянно уверяет, что образованность древней Руси достигала весьма высокой степени во всей массе народа и что, между прочим,
знание чужих языков не было редкостью, так как еще отец Владимира Мономаха говорил на пяти языках.
Я понял, что мысли мои не стоят гроша медного и что до встречи с Кисочкой я еще не начинал мыслить и даже понятия не имел о том, что значит серьезная мысль; теперь, настрадавшись, я понял, что у меня не было ни убеждений, ни определенного нравственного кодекса, ни сердца, ни рассудка; всё умственное и нравственное богатство мое состояло из специальных
знаний, обрывков, ненужных воспоминаний,
чужих мыслей — и только, а психические движения мои были несложны, просты и азбучны, как у якута…
Самая сильная опасность при переходе русского народа из древней истории в новую, из возраста чувств в возраст мысли и
знания, из жизни домашней, замкнутой в жизнь общественных народов — главная опасность при этом заключалась в отношении к
чужим народам, опередившим в деле
знания, у которых поэтому надо было учиться.